Господин офсайд. Как менялось правило «вне игры»

Футбол 09 апр 2016 в 09:00

Сергей Турчак

эксперт sports24

Как правило офсайда влияло на развитие футбола? Почему игроки, приезжавшие в Ньюкасл, вздрагивали, сойдя на перрон? Ответы на эти и другие вопросы – в материале Сергея Сурина.

В нашей жизни есть регуляторы. Ускорители. Улучшатели.

С утра выпил, весь день свободен – отрегулировал себе настроение. Так? Так. Но далеко не всегда это приводит к позитивным последствиям и уж точно будет нарушением спортивного режима, так что – это не наш случай.

Другой пример – ставка рефинансирования или учётная ставка центрального банка (в США – Федеральной Резервной Системы). Это – один из важнейших экономических регуляторов. Иногда её меняют, причём не от скуки, а чтобы оживить экономику и повлиять на нашу повседневную жизнь. Понижение ставки уменьшит инфляцию, но одновременно ослабит национальную валюту. Повышение ставки укрепит национальную валюту, но приведёт к росту безработицы.

Ну, а как насчёт футбола? Можно ли направлять и его развитие? Убыстрять, утончать, усложнять, упрощать? Оказывается, да – можно. И одним из главных футбольных регуляторов – с точки зрения стиля игры, тактики, результативности, да и зрелища как такового, является… правило офсайда.

Не удивляйтесь. Не возмущайтесь. Бесполезно: только эта футбольная норма меняется уже на протяжении 153 лет, коренным образом влияя на игру в мяч ногами.

Цель любых изменений в футбольных законах – сделать игру сбалансированной и притягательной. То есть, добиться такого соотношения между защитными и атакующими действиями, которое приводило бы к оптимальному зрелищу. Приятно, когда мяч оказывается в сетке ворот (конечно же соперника), – в этот момент, как было написано за 38 лет до издания первого унифицированного свода футбольных правил, «сердце бьётся в упоенье...». Но если это упоение будет происходить слишком часто – пропадёт острота ощущений, да и вообще это получится уже какой-то баскетбол, не к ночи будет сказано.

Только на основе логичных сбалансированных правил может возникнуть зрелищная сбалансированная игра. Та игра, ради которой люди будут притягиваться к стадионам и телетрансляциям.

А сила притяжения, как известно – самая мощная сила на Земле …

В своё время я ходил на курсы немецкого языка. В марте ряды обучавшихся заметно поредели. Встретив в центре города знакомого, таинственно пропавшего с курсов, спрашиваю – что ж ты, брат, оплатил, а не ходишь? А он говорит: «Куда? На курсы? Ты за кого меня держишь? Посмотри вокруг!» Я посмотрел. «И что?» - говорю. «Как что?» - ещё больше удивляется знакомый. – «Весна же. Тепло. Тянет!» «Ну да», - сказал я, ещё раз осмотревшись, - «Весна. Тепло. А куда тянет-то?» «Как, куда?» - совсем уж изумился знакомый. – «Девчонки короткие юбки надели! А я что, должен ваш «их бин» долдонить? За кого ты меня держишь?»

Так вот, – чтобы притягивать к себе миллионы людей, причём – как весной, так и в любое другое время года – футбол должен быть одновременно динамичным и сбалансированным. И в немалой степени способствует этому – правило офсайда. Далеко, казалось бы, не самое главное и отнюдь не уникальное футбольное правило: положение вне игры определяют и на суше – в хоккее, и в баскетболе, и на море – в водном поло. Играли бы в воздухе, и там бы определяли.

Но нигде офсайд так сильно не влиял на игру, как в футболе.

С точки зрения положения «вне игры», футбол прошёл через две крайности. Сначала – полное отсутствие ограничений на положение игроков относительно мяча. Так играли в XIX веке. Нападающие просто жили, прописывались у ворот соперника. Только что палатки там не раскладывали. Уходить с выгонного плацдарма смысла не имело. Жди себе, когда мяч прилетит. Ногу или голову подставил – мяч в воротах. Удобно. Но притянет ли такое шоу зрителей?

Вторая крайность – полный запрет на нахождение впереди мяча при атаке. Именно такая норма и была принята в 1863 году в том самом, первом унифицированном своде правил. В пункте №6 было чётко прописано – любой футболист, оказавшийся ближе мяча к воротам соперника при касании мяча игроком своей команды, находится вне игры (понятия «офсайда» ещё не было). Видимо, этот пункт – пункт номер 6 – являлся последней нитью, связывавшей футбол с регби (Антон Павлович Чехов неслучайно назвал свою знаменитую повесть «Палата №6», – это был завуалированный протест русского писателя против неудачно сформулированного футбольного правила).

Игра в регби, как вы помните, возникла из футбола: согласно популярной легенде (а история сплошь и рядом состоит из красивых легенд, будь то 300 спартанцев или Ледовое побоище), в 1823 году Уильям Уэбб Эллис, учившийся в частной школе города Регби (местечко в центре Англии, в двадцати километрах от Ковентри и тридцати от Лестера), во время очередной унылой нерезультативной игры в мяч ногами вдруг схватил мяч руками и, пробежав с ним через всё поле, занес его в ворота. Парня, ясное дело, тут же побили за выпендрёж и самоуправство, но идея бегать с мячом в руках по футбольному полю английскому студенчеству приглянулась, и новая игра в Англии прижилась. По правилам новой игры школы Регби, нельзя было пасовать вперёд. Только назад. Поэтому атаки шли веером – мелким пасом ближайшему партнёру сзади.

Но футболистам-то за что такое наказание? В течение первых трёх лет энтузиастам игры по унифицированным правилам приходилось бегать исключительно позади мяча. Бег по мукам, да и только! Попробуйте для интереса поиграть с таким правилом. Представляете, сколько в воздухе за время матча повиснет крепких выражений? Единственным плюсом подобного варианта положения вне игры было развитие дриблинга: хочешь – не хочешь, приходилось самому идти с мячом вперёд, обматывая соперника.

Но не дриблингом единым жив футбол, и через три года Футбольная Ассоциация Англии опомнилась и, признав, что бес регби её попутал, опубликовала первое изменение к принятому своду правил. Впервые вводилось понятие «офсайда». Игрок считался в положении вне игры, если перед ним и воротами соперника находилось менее трёх игроков противоположной команды (включая вратаря).

Дело пошло. Игра стабилизировалась.

Первый офсайд был зафиксирован в марте 1866 года и не на ком-нибудь, а на знаменитом Чарльзе Алкоке – человеке, придумавшем игру на вылет и организовавшем первый футбольный турнир на нашей планете (Кубок английской Футбольной Ассоциации).

Что ж, Бог метит не только шельму, – первым офсайдом был помечен великий Апостол футбола.

В 1872 году офсайд стал фиксироваться в момент передачи, а не в тот момент, когда игрок уже получил мяч. Теперь судья должен был следить за местом, где отдают передачу, и за местом, где её принимают. Как это можно было осуществить на практике – никто толком не знал, и, в конце концов, решили, что отвечать за офсайды будут специальные судьи на линии. Звали несчастных лайнсменами.

А тем временем жизнь требовала от футбола новых уточнений. И в 1903-м году было введено понятие «пассивного офсайда».

Не мешал. Не влиял. Значит, правила не нарушал. Просто рядом впереди бежал. Прикинулся шлангом. Теперь так разрешалось.

В 1907 году офсайд стал фиксироваться только на чужой половине поля. Зашивались лайнсмены, фиксируя офсайды по всему полю, а они ведь тоже люди. При этом игра постоянно останавливалась, болельщики возмущались. После матча и побить могли…

В 1921 году отменили офсайд при вбрасывании аута. Мелочь, а приятно. Ведь именно благодаря этому через 87 лет судья засчитает гол Андрея Аршавина на 116-ой минуте матча со сборной соотечественников Рембрандта.

Все эти нововведения должны были оживить игру, сделать её более динамичной , зрелищной и результативной… Но не тут-то было.

Начало XX века принесло миру ряд важнейших инноваций: Эрнест Резерфорд расщепляет атом, российское революционное движение делится на большевиков и меньшевиков, а североирландский защитник Билл Маккрэкен, игравший c 1904 по 1924 года за «Ньюкасл», включает мозг и придумывает офсайдную ловушку, или – так называемый, искусственный офсайд.

По его сигналу все игроки команды выдвигались вперед, и соперник оказывался в «офсайде». При этом один защитник оставался сзади (ведь, согласно действовавшим правилам, офсайд фиксировался по двум защитникам и вратарю) и встречал нападающего, если тому вдруг удавалось избежать офсайда. Грамотно и со вкусом. Лазейка в правилах найдена.

Из креативной искры защитника Билла возгорелось пламя офсайдовых ловушек по всей стране. Болельщики считали уже не количество голов – их было неприлично мало, – а количество положений «вне игры». Нормой стало сорок офсайдов за матч, а уважающие себя защитники норму перевыполняли с избытком. Особенно преуспели в этой футбольной забаве сам автор ловушки и его партнёр по обороне Фрэнк Хадспет. Футболисты, приезжавшие на север Англии, шутили: «Как только мы, выйдя из поезда на перрон в Ньюкасле, слышим свисток сотрудника вокзала, нам кажется, что мы уже в офсайде»...

Но долго эта оборонительная вакханалия продолжаться не могла...

И настал 1925 год. В Советском Союзе осудили Троцкого и начали строить социализм в одной отдельно взятой стране. Ну а в Англии местная Футбольная Ассоциация приняла, возможно, самую радикальную поправку к футбольным правилам в XX веке. И касалась она, конечно же, главного регулятора: положения «вне игры».

Отныне игрок считался в офсайде, если перед ним и воротами соперника находилось менее двух игроков противоположной команды. Включая кипера, разумеется.

Скорбный труд английских футбольных законотворцев не пропал зря. Если до принятия радикальной поправки, в сезоне-1924/1925, игроками Футбольной Лиги было забито 4,700 голов, то в следующем сезоне футболисты за то же количество матчей, но с новым правилом офсайда, заколотили в сетку уже 6,373 мяча. В сезоне-1926/27 г. Джордж Кэмзелл, выступавший за «Мидлсбро», установил рекорд результативности, забив 59 мячей. А в следующем сезоне его результат перекрыл удивительный футболист Дикси Дин из «Эвертона», забивший на один мяч больше (и этот рекорд – в 60 голов – держится до сих пор).

Теперь, делая искусственный офсайд, можно было нарваться на крупную неприятность. Футбол стал приятнее на вид, а зрителю только это и надо...

Можно было всерьёз задуматься о стиле и тактике. Ну и о той самой, заветной – сбалансированной игре.

На зверя и ловец бежит. Именно в это время – а ничего случайного в мире ведь не происходит – в лондонский «Арсенал» приходит великий английский тренер Герберт Чепмэн. Приходит, чтобы оттянуть одного полузащитника в центр обороны и получить новую тактическую схему – ее назвали «дубль-вэ». «Арсенал» становится сильнейшим клубом 30-ых годов: пять чемпионских титулов и два Кубка.

А потом схемой «дубль-вэ» заразились футболисты с далекой Амазонки, где, как известно, много диких обезьян. И пошла, поехала великолепная футбольная бразилиада…

Впрочем, вечного футбольного двигателя ещё не изобрели ¬– и со временем бразильская феерия иссякла. В середине 60-ых годов XX века на поле вернулась хорошо забытая старая офсайдная ловушка – в этом оборонительном упражнении особенно преуспели бельгийцы. Игра потихоньку вновь становилась оборонительной и монотонной (несмотря на отдельные всплески тотального футбола).

А значит – впереди очередное изменение в определении положения «вне игры». В 1990 году – после скучнейшего Чемпионата мира, в котором впервые финал выиграла команда, забившая всего один гол, а проигравшие вообще мячей не забили, – футбольные законотворцы опять ухватились за правило-регулятор – «офсайд»...

Офсайд, спаси нас от скуки!

Теперь футболист не считался в офсайде, если он находился на одной линии с предпоследним игроком защищающейся команды.

Это была одна из двух радикальных поправок в футбольных правилах за 75 последних лет XX века. Пробуксовывавший футбол опять встрепенулся – и для него воскресли вновь и торжество, и вдохновенье…

А тут и XXI век подошёл с невиданными техническими инновациями. И уж конечно новое мобильно-сетевое время отметилось очередными поправками к правилу-регулятору футбола.

Первое уточнение офсайда носило анатомический характер. Не успел начаться нынешний век, как футбольные законодатели разъяснили, что нападающий находится в офсайде только в том случае, если за линией предпоследнего игрока обороняющейся команды оказалась часть его тела, которой можно бить по мячу.

Это означало, что теперь можно смело размахивать руками на бегу. Руки футболистов стали свободными от офсайдов!

Но ещё более существенным стало очередное уточнение пассивного офсайда. Теперь, например, если мяч отскочил от защитника или вратаря игроку, находящемуся в положении «вне игры», игра будет остановлена. А вот если защитник сам ошибся, отдав пас нападающему в офсайде – то игру можно продолжать.

Судья должен отличать отскок от паса. Имеющий глаза да видит.

Ещё одно дополнение к трактовке офсайда учитывало недостаток воспитания игроков, а именно – привычку отдельных товарищей уходить не попрощавшись. Надоело, например, защитнику за нападающими гоняться, достала вся эта суета сует, – плюнул он на газон и пошёл за ворота, ну там – подруге позвонить, настроение отрегулировать или просто на травке полежать… Теперь подобным поведением он подложит основательную свинью своей команде: «Любой игрок, покинувший поле по каким-либо причинам без разрешения судьи, продолжает официально находиться на поле, то есть именно по нему выстраивается линия офсайда».

Ну а теперь о тех, кто и как эту линию должен выстраивать. Ну, кто – это понятно: лайнсмен. Человек с флажком на линии. А вот как?

Одним глазом, скажем – левым – лайнсмен обязан фиксировать момент передачи мяча в сторону атаки. Причём передача может идти откуда угодно, в том числе – от защитников, находящихся на своей половине поля, к нападающим, уже подбегающим к чужим воротам. Стало быть – левый глаз судьи должен быть повернут к пасующему. Сам лайнсмен должен перемещаться, и довольно быстро, чтобы выстроить оставшимся (правым) глазом ту самую линию офсайда, которая и выявит положение форвардов относительно последнего защитника обороняющейся команды в момент паса, который зафиксировал его левый глаз...

Вся эта информация должна быть мгновенно обработана головным мозгом, чтобы в итоге всё также мгновенно Центр Управления лайнсмена принял решение – поднимать флажок или нет.

И что вы от этого несчастного хотите? Это же человек с профессиональным косоглазием и воспалённым мозгом! Его жалеть надо, а не ругать. У него каторжная работа. Точнее – это вообще работа не для человека, а для высокотехнологичного робота.

Но пока что на линии работают люди. Выбирают трудный, опасный для здоровья путь – с флажком на бровку. Бывает, и ошибаются. Но стараются – выстраивают ту самую линию. Возможно, самого важного правила для развития футбола.

Офсайд как бы говорит футболу: дружище, будут проблемы – обращайся. Отрегулируем! Не пропадай…

И футбол не пропадает. Обращается. И остаётся притягательным.